Публикации

Стужа стыда (смысловая организация стыда)*

Автор публикации: Пешков Сергей Николаевич - доцент кафедры прикладной психологии и педагогики НОУ "Северо-Кавказский социальный институт", заместитель руководителя СКПА, наблюдательный член ОПП, год публикации: 2009

Новую кровь получила зима,
И тебя она получит,
И тебя она получит!

Глеб Самойлов «Сказочная тайга»

       По словам Пентти Иконена и Эро Рехарда, «…стыд – это область, не получившая достаточного внимания в теории и практике психоанализа…Психоанализ многих пациентов получает значительную пользу от идентификации стыда и его обсуждения». Обращаясь к теме стыда, Джозеф Вайс в книге «Как работает психотерапия» писал: «Чувство стыда играет огромную роль в развитии и поддержании психопатологии». В статье я предполагаю рассмотреть, как в психоаналитической и психотерапевтической практике внимание к базовым аспектам переживания и проживания стыда позволяет точнее идентифицировать бессознательную структуру чувств и мыслей пациента.
     Психотерапевтов можно готовить, натаскивая их на использование ограниченного набора психоаналитических штампов и стереотипов или развивая профессиональную интуицию и внимание на основе глубоких и широких знаний. Так как психоанализ и психоаналитическая терапия являются вербальной техникой, то профессиональная интуиция специалиста основана во многом на чувстве языка. В своей практике мы стараемся увидеть и исследовать динамику психических состояний человека на разных её уровнях. Мы делаем заключения и предлагаем интерпретации, основываясь на анализе вербального материала, различных невербальных проявлений, эмоционального опыта, вегетативных со-стояниях, отношения к сеттингу и т.д. Развитие мышления каждого индивидуума происходит от телесных ощущений и представлений, через сны и фантазии, через общественные и индивидуальные мифы к мыслям, понятиям. В психотерапевтическом кабинете воссоздаётся и осознаётся эволюция базовых строительных блоков индивидуального психического опыта, осознаются сбои в процессе эволюции, рассматривается роль коммуникации матери и младенца в развитии способности мыслить и решать жизненные задачи, в развитии способности быть счастливым.
     Как утверждал Ролан Барт в «Мифологии»: «При превращении смысла в форму из него удаляется всё случайное; он опустошается, обедняется, из него испаряется всякая история, остаётся лишь голая буквальность…Смысл заключает в себе целую систему ценностей – тут и история, и география, и мораль, и биология, и литература. Обесцениваясь, смысл сохраняет жизнь, которой отныне будет питаться форма мифа. Форма постоянно нуждается в том, чтобы вновь пустить корни в смысл и напитаться его природностью. Непрестанная игра в прятки между смыслом и формой и является определяющей для мифа. В мифическом понятии заключается лишь смутное знание, образуемое из неопределённо-рыхлых ассоциаций».
     Чувство слова, основанное на знании или интуитивном улавливании глубинных смысловых слоёв понятия, играет важнейшую роль в психоанализе, вскрывая довербальные конфликты, проживаемые на уровне телесных ощущений или на мифическом уровне. Этимологическое значение слова «стыд» указывает именно на телесное, докатегориальное состояние, вызываемое стыдом. В школьном этимологическом словаре русского языка Шанского Н.М. и Боброва Т.А. написано: «Стыд. Общеслав. Основа та же, что в сту-дить (см.), но с перегласовкой у/ы (ср. слух – слышать). Значение «срам, позор» является переносным и развилось из значения «холод» (ср. подобное в мороз – мерзкий)».
     Используя этимологическую подсказку, указывающую на связь стыда и ощущения холода, проведём небольшое психосемантическое исследование соотношения стыда и разных температурных состояний в речи вообще и в разных аспектах клинической практики в частности. Рассмотрим влияние смысловых структур и языковых процессов в проживании и психоаналитическом понимании чувства стыда.
     Значение слова «стыд» может быть образцом, в котором сохранились «культурные слои» становления аффекта и понятия, в которых можно увидеть момент перехода от примитивных форм телесной коммуникации к языковым. Данное значение и распространённый речевой оборот «сгореть со стыда» заставляют обратить внимание на роль метафор, связанных с резким «колебанием температуры», по отношению к исследуемому нами аффекту. Подобный регрессивный шаг к несколько наивному пониманию явления стыда позволяет лучше понять эмоциональный уровень формирования и функционирования стыда в клинической практике.
     Выстраивание причинно-следственных связей от стыда к холоду позволяет в психотерапевтической практике прослеживать связи от холода к стыду и нарциссизму. То, что в художественном творчестве является специальным приёмом для экспрессивной выразительности, в жизни или клинической практике может быть единственным способом взаимодействия, если человек «не читает» свои телесные сигналы. В каких-то ситуациях мы испытываем «духовный голод», или на нас нападает «словесный понос» и т.д, а стыд часто ощущается в крайних степенях температуры, что отбрасывает в переносном или прямом смысле на границы любви и одиночества, жизни и смерти. Со стыда сгорают или ощущают смертельный холод.
     Для людей как для представителей класса теплокровных слово «холод», а тем более, «стужа», всегда ассоциировались с одиночеством, изоляцией и отвержением, сильным страхом и со смертью. С самого начала процесса индивидуации человек находится в конфликте между потребностью в единстве с матерью и потребностью в сепарации. Голос матери, близость и теплота тела, спокойный ритм сердца создают ощущение защищённости. При переходе от более примитивных форм телесной коммуникации к языковым, ребёнок способен обдуманно произносить слово «мама», создавая возможность получать тепло и защиту посредством одного слова, разумеется, при условии, что слово «мама» ассоциируется с теплом и комфортом (Джойс Макдугалл).
     Жан-Мишель Кинодо в «Приручении к одиночеству» приводит ситуацию, возникшую на сессии с анализандом, который почти всегда испытывал значительные трудности в переживании и словесном выражении своих эмоций, в частности, в том, чтобы видеть какую бы то ни было связь между ним самим и его отношением к аналитику: «На сессии, последовавшей за коротким отпуском, этот анализанд погрузился в глубокое молчание, оставаясь неподвижным и замороженным, неспособным самостоятельно выйти из молчания. В конце концов, несколько дней спустя, он почти неслышно произнёс единственное предложение, укрывая себя пледом: «Здесь холодно». Для меня это прозвучало настолько конкретно и реалистично, что я подумал, что, может быть, я не заметил, как отключилось отопление, и в первый момент даже хотел проверить термометр, чтобы узнать, не понизилась ли температура. Собираясь это сделать, я понял, что это была контрпереносная реакция, и я чуть было не отреагировал действием в ответ на действие, содержавшееся в словах моего анализанда, который фактически косвенно обвинил меня в том, что я оставил его в холоде во время моего отпуска».
     Противоположный температурный полюс тоже связан со страхом и смертью: «смертельный огонь», «сжигающие всё живое чувства» и т.д. Слово «тепло» естественно ассоциируется с движением, любовью, близостью и жизнью. В качестве подтверждения и, одновременно, примера для своих мыслей можно привести цитату из книги «Мечты и интерпретации» Томаса Огдена: «Слова и предложения, как и люди, вечно находятся в движении. Попытка зафиксировать значение слов и предложений превращает их в безжизненные конструкции, неподвижные застывшие клетки, распластанные на лабораторных стеклышках и лишь отдаленно напоминающие живые ткани, из которых они извлечены. Когда язык аналитика или анализируемого застывает, он больше не годится для передачи живых человеческих переживаний».
    Значения слов «стыд», «срам» и «позор» указывают на динамику от внутренних состояний к внешним, межличностным положениям, связанным с отношениями общества и индивида:

стыд – это чувство сильного смущения, неловкости от сознания предосудительности, неблаговидности своего поступка, поведения;

срам – это стыд, позор и бесчестие;

позор – постыдное, унизительное положение, вызывающее презрение, бесчестие.

     По словам Шопенгауэра: «…общество можно рассматривать также и как духовное согревание людей друг о друга, подобно физической теплоте, которую они при больших холодах производят тем, что сбиваются в кучу». Поддерживая использованную Шопенгауэром метафору, можно предположить, что если человек нарушает какие-то правила и принципы сосуществования, то в межличностных отношениях произойдёт «охлаждение», а в крайнем случае, он может подвергнуться «замораживанию». Ролло Мэй в работе «Сила и невинность» именно так использует метафору, связанную с температурой: «Сегодня, когда массы людей оказываются во власти тревожности и беспомощности, они склонны психологически заморозить и изгнать за пределы городских стен каждого, кто только посмеет возмутить их притворное спокойствие».
     Общество с помощью позора и стыда решает любые свои задачи. Например, задачи, связанные с необходимостью в определённое время привлекать к себе интересы детей. По словам З. Фрейда, общество должно бороться против поглощения семьёй всех интересов, нужных ему для создания более высоких социальных единиц, поэтому общество всеми средствами добивается того, чтобы расшатать у каждого в отдельности, особенно у юношей, связь с семьёй. Ярким примером подобных процессов и связанных именно с чувством стыда является поэма М.Ю. Лермонтова «Беглец» (горская легенда). Поэт использует игру тепла и холода, чтобы погрузить читателя в мучительное проживание чувства стыда, связанного с конфликтом между внутренним и внешним, между долгом и свободой, между взрослой жизнью и детством, между жизнью и смертью.

Отец и два родные брата
За честь и вольность там легли,
И под пятой у супостата
Лежат их головы в пыли.
Их кровь течёт и просит мщенья,

Гарун забыл свой долг и стыд;
Он растерял в пылу сраженья
Винтовку, шапку – и бежит!

Сначала он приходит к другу.

«Что нового?»- спросил Селим,
Подняв слабеющие вежды,
И взор блеснул огнём надежды!...
…
«Ступай – достоин ты презренья.
Ни крова, ни благословенья
Здесь у меня для труса нет!...»
Стыда и тайной муки полный,
Без гнева вытерпев упрёк,
Ступил опять Гарун безмолвный
За неприветливый порог

Потом подходит к дому своей любимой.

И саклю новую минуя,
На миг остановился он,
И прежних дней летучий сон
Вдруг обдал жаром поцелуя
Его холодное чело;
И стало сладко и светло.

И в конце, он приходит к матери.

Но вот от бури наклонённый
Пред ним родной белеет дом;
Надеждой снова ободрённый,
Гарун стучится под окном.
Там, верно, тёплые молитвы
Восходят к небу за него…
…
Мать, отвори! Я странник бедный,
Я твой Гарун! Твой младший сын;…

…я стрелой пустился в горы,
Оставил меч в чужом краю,
Чтобы твои утешить взоры
И утереть слезу твою…
…
«…Твоим стыдом, беглец свободы,
Не омрачу я стары годы,
Ты раб и трус – и мне не сын!…»
…
И наконец удар кинжала
Пресёк несчастного позор…
И мать поутру увидала…
И хладно отвернула взор.

Ребята малые ругались
Над хладным телом мертвеца,
В преданьях вольности остались
Позор и гибель беглеца.

     Каждая стадия развития влечёт за собой боль утраты. Если мать не выполняет роль защиты и контейнирования боли, не защищает от страха смерти, то интенсивность и непереносимость боли делает живое мёртвым, тёплое – холодным, динамическое - статичным. С точки зрения Биона, работа аналитика направлена на то, чтобы вернуть динамизм статической ситуации и тем самым сделать возможным развитие, но это возвращает боль: «…успешный анализ, действительно, приводит к уменьшению страдания; тем не менее, подобная точка зрения скрывает необходимость того, чтобы аналитик пытался развить у пациента способность страдать…В данном случае очень подходит аналогия с соматической медициной – устранение способности испытывать физическую боль будет иметь катастрофические последствия…». Эти размышления напоминают болезненные ощущения, связанные с отогреванием сильно охлаждённых рук.
     Дополнительной иллюстрацией соотношения внутреннего и внешнего, общественно-го и интимного, стыдного и нестыдного являются слова «срам» и «стыд» при обозначении половых органов мужчины и женщины. У постигающего русский язык и анатомию не может не возникнуть вопрос: «Почему один и тот же орган иногда называется «искрящимся фаллосом», «нефритовым стержнем» и т.д. и является предметом гордости, а в другом случае называется «срамом», «стыдом», который нужно прятать. Естественно, ответ связан с влиянием общества, которое устанавливает критерии оценки. Общество «замораживает» срамом и стыдом интимные зоны при необходимости направить энергию человека на свои цели. В романе А.Н. Толстого «Пётр I» есть описание рекрутирования солдат, то есть ситуации, когда общественное вторгается в интимное и делает свободное несвободным: «Усатые преображенцы сурово приказывали раздеться донага. Человек робел, разматывая онучи, оголяясь, - прикрыв горстью срам, - шел в палату. Между горящими свечами сидели в поярковых шляпах длинноволосые офицеры, как ястреба, глядели на вошедшего: "Имя? Прозвище? Какой год от роду?" А кто ты таков, - хоть беглый или вор, - не спрашивали. Мерили рост, задирали губы, приказывали показать срам. "Годен. В та-кой-то полк».
     Без использования категорий энергии, свободы, тепла и холода, стыда невозможно представить описание и объяснение динамики процессов в сексуальных отношениях вообще и становления сексуальности, в частности. Фрейд обращал внимания на то, что стыдливость в сексуальных отношениях блокирует свободу и спонтанность и препятствует сексуальному удовлетворению. Метафору «холодная жена» Фрейд использует в «Очерках по психологии сексуальности» при описании девушек, «которые к радости родителей, сохраняют полностью свою детскую любовь далеко за период созревания» и в последующем браке «у этих девушек не хватает возможности дарить своим мужьям то, что им следует. Они становятся холодными жёнами…».
     Метафорическое использование холода происходит в тех случаях, когда передаётся состояние «недостатка внутренней свободы», «отсутствие способности к любви», «стыда», «неконтейнированного гнева», «страха преследования». Холод или испепеляющий огонь отражают переживание защит нарциссического уровня. У Кохута эмоциональная холодность и стыд соотносятся в работе «Психоаналитическое лечение нарциссических расстройств личности»: «Гиперкатексис архаических форм грандиозной Самости и (ауто-эротической) телесной Самости способствует возникновению синдрома эмоциональной холодности, тенденции к аффектации в речи и в поведении, предрасположенности к стыду и ипохондрии» (Кохут, 2000, с. 415).
     Кинодо Жан-Мишель в книге «Приручение одиночества» вводит понятие «портанс», обозначающее стадию психической интеграции и равновесия. В качестве «антипортанса» он выделяет именно всемогущество: «Всемогущество представляет собой антипортанс, поскольку приводит к созданию замороженного образа, а не к движению, обретая неподвижность в идеализации. В этом отношении всемогущество, которое является маниакальной защитой, кажется мне проявлением инстинкта смерти, в то время как портанс – проявлением инстинкта жизни». Маниакальная защита является одной из основных защит против сепарационной тревоги. Над объектом устанавливается всемогущий контроль в триумфальной и презрительной манере, так что потеря объекта не приносит боли и не вызывает чувства вины.
Рассматривая Танатос как стремление уйти от того, что нарушает покой, можно предположить, что самозамораживание, т.е. частичное омертвление – это важный и иногда единственный способ психологического выживания и самосохранения. По словам Эро Рехардта, «…Танатос проявляет себя как некий «чёрный нарциссизм», стремящийся к ненарушенной пустоте. Он стремиться устранить и погасить и нарциссически, и объективно направляемое неудовлетворённое, несвязанное и нарушающее покой либидо».
     Е.В. Улыбина в работе «Страх и смерть желания», иллюстрируя нарциссический характер, использует сказочный образ Снегурочки из пьесы Островского: «Физическое совершенство и «душевная чистота и невинность» являются неотъемлемыми чертами её облика… Однако, она несчастна, потому что не такая как все, и при всём старании она не может стать «своей» для простодушных берендеев, где основной ценностью является любовь». В частности, Улыбина делает акцент именно на нарушениях в процессе индивидуации и взросления: «Всё поведение Снегурочки подчинено идее перехода от детства к взрослости. А трагический финал отражает глубинные страхи Нарцисса перед взрослением и невозможность иной формы существования». Особую трагичность произведению Лермонтова «Беглец» придаёт то, что речь идёт именно о младшем сыне, т.е. о человеке, который находится в процессе перехода от детства к взрослой жизни.
     Е. Чечеткина провела изящное сравнение сказки «Снежная королева» с процессом психотерапии нарциссических личностей: «Кай очень гордится своей образованностью. Он перестал ее бояться и рассказал ей, что знает все четыре действия арифметики и даже дроби, а еще знает, сколько в каждой стране квадратных миль и жителей. ... Но Снежная Королева только молча улыбалась».
     Если классические произведения, в которых используются «замороженные» персонажи, основаны на глубинных и универсальных мифических структурах, то это значит, что мы можем предположить наличие нарциссических процессов при:

-    интенсивном использовании «ледяной лексики» в речи клиентов;
-    проживании «замораживания» или «сжигания» психотерапевта в результате проективной идентификации;
-    использовании «ледяных» или «сжигающих» понятий в супервизиях.

Используя данное утверждение в качестве гипотезы, обратимся за доказательствами к случаям, представленным в современной психоаналитической литературе.

                                                       Снежная королева

Пример из книги Томаса Огдена «Мечты и интерпретации». Случай Госпожи N. Здесь приводятся только мысли аналитика, иллюстрирующие наши предположения. Выделены понятия, обозначающие температурные переживания.

Переживание того, что я держусь за запястье (считая пульс), я связал с тем, что, видимо, буквально нуждаюсь в человеческом тепле, стараясь уверить себя, что жив и здоров. Это осознание привело к глубокому сдвигу в понимании многих аспектов моих переживаний, связанных с госпожой N.

Я уже раньше осознавал собственную фантазию о симуляции болезни, чтобы избежать застывшей смерти сеансов,…

Я почувствовал, что она не может создать свою жизнь. Вместо этого она даёт мне формы, которыми заполняет своё время, в надежде, что я создам для неё жизнь из этих кусочков.

Я подумал, но не проинтерпретировал в тот момент, что за всем этим лежит её фантазия о том, что она никогда не сможет создать свою собственную жизнь, поэтому ей остаётся только одно – похищать жизнь другого человека.

Сон возник в связи с тем, что пациентка рассказала мне о подруге, у которой умерла пятилетняя дочь…
…я сказал г-же N, что она описывает мне своё ощущение того, как ей не хватает собственной формы. Боль её подруги, как бы она ни была ужасна, является человеческим чувством, и я думаю, пациентка боится, что не может испытывать подобных чувств.

Госпожа N. Заговорила слабым голосом, что я еле услышал её. В течение долгого времени именно этого она боялась, и потому испытывала глубокий стыд. Часто она не могла заснуть, тревожась о том, что не сможет горевать, если её дети умрут, и считала это самым чудовищным грехом…

Смерть стала чувством в противоположность факту…

                                                        Сжигающий стыд

     Пример из книги Джойс Макдугалл «Театры тела». Пациентом Макдугалл является психиатр, чья пациентка незадолго до этого совершила самоубийство. Не оспаривая представленные при анализе случая Кристофера соображения автора, не упрощая всей сложности бессознательных процессов, попробуем сконцентрироваться только на возможной роли образов «обжигающий», «сжигающий», «зажаривающий» и т.д. в понимании чувств, связанных со стыдом, ущемлённым самолюбием и другими нарциссическими переживаниями.

Кристофер: Мы провели отпуск не так уж хорошо… и всё из-за новой лодки. Мне казалось, что я не мог контролировать её… большую часть времени я не мог даже завести её. Потом я провёл ужасную ночь, которая произвела обжигающее впечатление на меня.

Кристофер: …Хорошо… да… целый день я боролся с лодкой… но так и не смог её завести. Часа через два жена сказала мне: «Нам просто нужен мужчина, который бы мог помочь нам!». Тогда я был абсолютно с ней согласен, теперь же, когда я думаю об этом, её замечание кажется мне достаточно сокрушительным. …

Кристофер: Прошлой ночью мне приснился ужасный кошмар. У меня в руках оказался новорожденный ребёнок, и я собираюсь зажарить его. Я нанизал его на вертел и забот-ливо наблюдал за приготовлением пищи без следа беспокойства или вины.

Информация от аналитика:

Однажды он (Кристофер) заметил, что ощущал себя «сожжённым» своими отношениями с матерью, поскольку ему постоянно казалось, что она его не любит и недоступна для него.

…его (Критофера) пациентка сознательно совершила самосожжение. Кристофер чув-ствовал, что был «плохой матерью» своей пациентке…

     Помимо прочего, в приведённом примере мы отчётливо видим проявление мучительного чувства стыда, в основе которого неудовлетворительные отношения с матерью. С точки зрения Е. Улыбиной «патологический нарциссизм формируется, если мать слишком рано стимулирует автономию при незрелой самости ребёнка. Процесс выделения себя из недифференцированного целого для Снегурочки заканчивается логически трагично, ибо не поддержан заботливым участием матери, поспешившей предоставить ей полную автономию. В результате действие разворачивается именно так, как следует из логики бессознательного нарциссической стадии, - гибелью при разрыве симбиоза». Под гибелью или психологической смертью можно подразумевать использование «замораживания» с целью сохранения хрупкой идентичности и жизни под гнётом постоянного страха «сжигающего» стыда.
     Только при наличии зрелых и крепких границ и мы можем говорить о здоровой самости. По словам Карла Ясперса «границы рождают мою самость. Если моя свобода не сталкивается ни с какими границами, я превращаюсь в ничто. Благодаря ограничениям, я вытаскиваю себя из забвения и привожу в существование».
     Возвращаясь к теме конференции «Психоанализ на грани: свобода и стыд», обратимся к этимологическому значению слова «свобода». Свобода - производное от той же основы, что свой, особа, собьство, «особенность». Свобода буквально – «своё, собственное, отдельное от других положение».
     Своё собственное, отдельное от других положение позволяет строить отношение с обществом, семьёй и самим собой не на основе стыда, а на основе ответственности, на основе зрелой зависимости. Используя терминологию Кинодо, можно сказать, что человек перестаёт цепляться за двухмерное пространство, за «нарциссические соединения» с объектами и открывает пространство, в котором есть внутренняя и внешняя части, то есть трехмерное пространство, в котором есть свобода для принятия ответственности на себя.
В поэтической форме эта мысль ярко выражена у Игоря Губермана: «Два смысла в жизни – внутренний и внешний, у внешнего – дела, семья, успех; а внутренний – неясный и нездешний – в ответственности каждого за всех».

Использованная литература:
1.    Барт Р. Мифологии. М.: Академический проект, 2008.
2.    Бион У.Р. Элементы психоанализа. - М.: Когито-центр, 2009.
3.    Вайс Дж. Как работает психотерапия. – М.: Класс, 1998.
4.    Кинодо Жан-Мишель. Приручение одиночества. – М.: Когито-Центр, 2008.
5.    Кохут Х. Психоаналитическое лечение нарциссических расстройств личности // Анто-логия современного психоанализа. М., 2000.
6.    Макдугалл Джойс. Театры тела: Психоаналитический подход к лечению психосомати-ческих расстройств. – М.: Когито-Центр, 2007 (стр. 81-90).
7.    Огден Т. Мечты и интерпретации. М.: Класс, 2001.
8.    Рехард Эро. Ключевые проблемы психоанализа: Избранные труды. – М.: Когито-Центр, 2009.
9.    Улыбина Е. Страх и смерть желания. М.: Модерн-А;СПб.: Академия Исследований Культуры, 2003.
10.    Фрейд З. «Очерки по психологии сексуальности» (стр. 91)
11.    Шанский Н.М., Боброва Т.А. Школьный этимологический словарь русского языка: Происхождение слов. – М.: Дрофа, 2000.
12.    Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. – М.: Республика, 1992.

*Статья подготовлена по материалам выступления на конференции Ставропольской краевой психоаналитической ассоциации «Психоанализ на грани: свобода и стыд».

Бедность, этническая принадлежность и пол*

Автор публикации: Джон Рид, год публикации: 2008

Одним из многочисленных вопросов, значимость которых принижена из-за чрезмерного акцента на биогенетических факторах, является принадлежность к незащищенной группе. В ответ на огромное количество доказательств того, что бедность и расизм играют причинную роль в развитии психоза, биологическая психиатрия колеблется между игнорированием этих свидетельств и их искажением так, чтобы не потревожить превосходство биогенетических теорий. Вопрос половой принадлежности является более сложным.
В рамках данной главы мы не затронем все группы, которые испытывают на себе дискриминацию или находятся в более уязвимом положении. Так, например, гомосексуальность была исключена из списка психических заболеваний DSM только в 1974 году. Среди лесбиянок и мужчин-гомосексуалистов, подобно малообеспеченным лицам, этническим меньшинствам и женщинам, степень возникновения психических нарушений выше, если сравнивать их с другими группами населения (Gilman и др., 2001). Имеются также свидетельства того, что они получают гораздо худшее отношение со стороны служб психического здоровья (Bradford и др., 1994; Golding, 1997; Nystrom, 1997). Например, одно недавно проведенное в Новой Зеландии исследование (Semp, по материалам прессы) дает основания предположить, что одной из серьезных проблем является то, что специалисты испытывают сложности при обсуждении однополой сексуальности с клиентами, в результате чего наступает молчание (подобно случаям обсуждения прочих психосоциальных вопросов), которое часто интерпретируется клиентами как: «Не говори об этом, гомосексуальность – это нехорошо».
Естественно, принадлежность к группе малообеспеченных, «этническому меньшинству» или колонизированному народу, принадлежность к женскому полу в патриархальном обществе, или к числу геев и лесбиянок в гомофобном обществе, может повлечь за собой психологические последствия. Прежде всего, это недостаток власти, который ведет к ограниченной возможности использования физических и социальных ресурсов, необходимых для того, чтобы достичь состояния эмоционального благополучия и сохранить его (см. Главу 18).
Бедность
Факты
Среди постояльцев психиатрических клиник всегда преобладали представители бедных слоев. Во Франции 17 века, например, лица, содержащиеся в психиатрической клинике (Hopital General), были «бедняками Парижа» (см. Главу 2). В 1939 году Фарис и Дунхэм (Faris и Dunham) обнаружили, что среди малообеспеченных резидентов центральной части Чикаго отмечалась более высокая степень госпитализации в психиатрические заведения, чем в более обеспеченных «спальных» районах.
Вопреки представлениям о том, что социальные факторы вызывают незначительные проблемы с психическим здоровьем, а не шизофрению, следует отметить, что высокая степень возникновения отмечалась именно в отношении шизофрении. Лицам, проживающим в самых бедных районах Чикаго, диагноз шизофрении ставился в семь раз чаще, чем тем, кто проживает в самых богатых районах. Эта зависимость между бедностью и шизофренией вскоре была продемонстрирована еще в девяти городах США (Clark, 1949). В 1950-х годах то же самое было выявлено в Норвегии, в Бристоле, в Ливерпуле и в Лондоне (Kohn, 1976).
В ходе известного исследования в Нью-Хейвене (New Haven Study; Hollingshead и Redlich, 1958) социальные классы определялись на основании уровня образованности и профессиональной деятельности, а не места проживания. Представители самых бедных классов (V: «неквалифицированный труд, ручная работа») в три раза чаще получали психиатрическую помощь, чем представители самых богатых классов (I и II: «бизнесмены, высококвалифицированные работники, управляющие»). «Шизофрения» как диагноз имела самое непосредственное отношение к классовой принадлежности. Самым бедным диагноз «шизофрения» ставился в восемь раз чаще, чем самым богатым.
К 1976 году в одной статье писалось:
«Было проведено более пятидесяти исследований, направленных на выявление зависимости между принадлежностью к определенному социальному классу и шизофренией. Почти все без исключения исследования показали, что шизофрения чаще всего имеет место у представителей низших социальных слоев городского общества. Эти результаты получены в результате исследований в Канаде, Дании, Финляндии, Великобритании, Норвегии, Швеции, Тайване и Соединенных Штатах. Подобное количество стран и культур необычайно велико для правомочности обобщений в рамках социальной науки» (Kohn, 1976: 177).
Исследование, проводимое в Нью-Йорке, в ходе которого регистрировались случаи первой госпитализации, показало, что представители класса V в пять раз чаще подвергались госпитализации, чем представители класса I. Более того:
«Показателем, который имел отношение к большинству прочих факторов у представителей данной группы населения, а потому был важен для понимания многих процессов в функционировании этих пациентов, была их принадлежность к классу V. Ни одна из клинических переменных, таких как степень выраженности определенного симптома или социальное функционирование, не имела отношения к такому большому количеству прочих факторов… Несмотря на все это, поразительно, насколько невнимательно относятся к фактору классовой принадлежности в психиатрической практике и исследовательской деятельности» (Strauss и др., 1978: 620).
Через год исследование в штате Теннеси, в ходе которого были изучены 10 000 случаев первичной госпитализации, подтвердил, что самым распространенным диагнозом, который имел отношение к социально-экономическому статусу пациентов, был «шизофрения» (Rushing и Ortega, 1979). Зависимость между бедностью и шизофренией были названы «одним из самых подтвержденных результатов в сфере психиатрической эпидемиологии» (Eaton, 1980).
В последующие двадцать лет количество исследований в области зависимости между шизофренией и социально-экономическим статусом снизилось с, и без того малых, 0,6% (1971-80) до 0,2% (1991-2000). В 1990-е годы исследований в области шизофрении, касающихся генетики, биохимии или нейропсихологии, было проведено в 43 раза больше, чем исследований, касающихся социально-экономического статуса пациентов с этим диагнозом (Read и др., 2001). Все более немногочисленные исследования, по-прежнему, за редким исключением (см. Bresnahan и Susser, 2003) подтверждают ранее полученные результаты, в Бристоле (Ineichen и др., 1984), Ноттингеме (Giggs и Cooper, 1987), Лондоне (Castle и др., 1993), Уэльсе (Koppel и McGuffin, 1999), Финляндии (Aro и др., 1995), Новой Зеландии (Kydd и др., 1991), Канаде (Goldner и др., 2003) и Нигерии (Iheuze и др., 1984). Как правило, из всех заболеваний самая сильная зависимость между классовой принадлежностью и госпитализацией в психиатрические учреждения существует в отношении шизофрении. Конкретные «симптомы», такие, как галлюцинации и маниакальные идеи также характерны для тех, кто вырос в относительно бедной обстановке (Brown и др., 2000).
Более того, уровень госпитализации в психиатрических учреждениях возрастает именно во времена экономического спада (Brenner, 1973). Эта зависимость, опять же, особенно выражена в отношении «психозов» в целом и «шизофрении» в частности. Результаты Бреннера (Brenner) были подтверждены в ходе трех исследований (Warner, 1985).
Одно британское исследование показало, что терпящие лишения дети, в четыре раза чаще страдают «нешизофреническими психотическими заболеваниями», но риск развития у них «шизофрении» в восемь раз выше, чем у детей из более благополучных семей (Harrison и др., 2001). Даже если брать детей из семей, где никто не страдал психозом, то дети из бедных семей в семь раз чаще болели шизофренией, что подтверждает тот факт, что для заболевания шизофренией не надо иметь генетическую предрасположенность (см. Главу 7).
Несмотря на то, что исследователи проблемы возникновения шизофрении в детском возрасте, часто игнорируют то, что происходит в жизни детей (Read и др., 2001), одно исследование показало, что в 89% случаев больные дети принадлежат к классу IV и V (Green и др., 1992).

Урбанизированность
В настоящее время исследователи предпочитают концентрировать свое внимание больше на политически нейтральной проблеме принадлежности к городскому населению, нежели на проблеме классовой принадлежности. Зависимость между проживанием в урбанизированной местности не просто существует (Peen и Decker, 1997), но, более того, чем больше человек прожил в городской местности до развития у него шизофрении, тем выше риск развития у него этого заболевания (Pedersen и Mortensen, 2001). Как и в случае с бедностью, эта зависимость в отношении шизофрении выражена сильнее, чем в отношении прочих психотических расстройств (Lewis и др., 1992; Marcelis и др., 1998; Mortensen и др., 1999). Кроме того, исследование общей популяции показало, что существует зависимость между фактом рождения и воспитанием в городской местности и психотическими переживаниями, а также психотическими расстройствами (van Os и др., 2001).
Роль социально-экономических факторов, при отсутствии предполагаемой предрасположенности к «шизофрении», была подтверждена в ходе двух исследований. При отсутствии в семье случаев заболеваний психиатрического характера в целом (Lewis и др., 1992) и шизофренией в частности (Mortensen и др., 1999), зависимость между проживанием в городской местности и риском возникновения шизофрении все же остается. Риск возникновения шизофрении у ребенка, рожденного в городской местности в четыре раза превышает риск развития того же заболевания у ребенка, чья мать сама страдает «шизофренией».

Объяснения
Сторонний наблюдатель может прийти к выводу, что шизофрения, как и прочие проявления душевных страданий человека, вызвана, как минимум отчасти, теми лишениями и стрессом, которые влечет жизнь в обстановке бедности. Можно также предположить, что специалисты, работающие с людьми, страдающими сильными психическими расстройствами, прежде всего помогают им в плане обеспечения дохода, жилья и работы, а также выступают за проведение социальных и политических перемен с целью устранить бедность, чтобы тем самым предотвратить развитие «шизофрении» в последующих поколениях. К сожалению, но, как правило, если результаты подобных исследований не игнорируются полностью, то, обычно, прилагаются все усилия для интерпретации очевидных свидетельств «социальной каузации» таким образом, чтобы не потревожить превосходства биогенетической идеологии.

Безумие порождает бедность: «социальный дрейф», «социальный отбор» и «социальный осадок»
Популярной стратегией аргументации является заявление о том, что «шизофрения» поражает представителей всех классов в одинаковой мере, но те, кто находится на вершине экономической пирамиды, из-за болезни скатываются вниз. В этом заключается теория «социального дрейфа». Конечно же, такие явления, как переживание стресса и душевных страданий, отчужденности и дезориентации влекут за собой социальные и экономические последствия. Кроме того, если реакция человека на неблагоприятные факторы объясняется с точки зрения «психического заболевания», то это влечет еще больше последствий (см. Главу 11). Однако, использование последствий чьих-либо душевных страданий для того, чтобы отрицать или минимизировать социальные причины этих страданий, является абсурдным с научной точки зрения, а также бесполезным.
Из-за недостаточной обоснованности теории «социального дрейфа», психиатрия обратила свои взоры на другие доводы в рамках той же темы. Согласно теории «Социального отбора» (Eaton, 1980), хотя «шизофреники» не «опустились» вниз сами, все же их бедность – это результат, а не причина, их «заболевания», поскольку они имеют более низкий социальный статус, чем их родители или, что еще менее правдоподобно, поскольку они не «забрались» вверх по социальной пирамиде так высоко, как это было возможно – теория «социального осадка».
В ходе исследования в Нью-Хейвене была проверена теория «социального дрейфа». Проверялось, «действительно ли пациенты V класса скатывались до жизни в трущобах в процессе жизни», а также, исследование было направлено на то, чтобы определить насколько «шизофреники» имели тенденцию к «скатыванию вниз» по социальной лестнице.
Ни одного свидетельства подобного «социального дрейфа» не было найдено. Исследование также опровергло теорию социального отбора, поскольку 91% «шизофреников», принимавших участие в исследовании, принадлежали к тому же классу, что и их родители, а не имели более низкий статус, как предполагалось (Hollingshead и Redlich, 1958). Одно ранее проведенное исследование, длившееся на протяжении 25 лет, также не нашло подтверждений социального дрейфа, и вывод, сделанный в ходе этого исследования, гласил: «Более высокая степень возникновения психотических расстройств, отмечаемая в бедных районах является результатом условий жизни низших социально-экономических слоев общества» (La Pousse и др., 1956). В ходе одного канадского исследования проводилось изучение классовой принадлежности участников, а затем, через десять лет, проводилось изучение у них степени заболеваемости психиатрически нарушениями. Как выяснилось, «социально-экономический статус скорее играет роль причины по отношению к психиатрическим нарушениям, нежели наоборот» (Lee, 1976). Данный же подход с проведением исследования в разные периоды времени был задействован в Мичигане и Иллинойсе. В обоих штатах результаты говорили «в пользу социальных причин» (Wheaton, 1978).
Кроме влияния на развитие шизофрении, принадлежность к низкому «социальному классу» (при рождении или в детстве), а это «не может быть следствием шизофрении», также предрасполагает к высокой вероятности негативного исхода заболевания у людей с тяжелым психозом (Samele и др., 2001). Таким же образом было показано, что зависимость между шизофренией и жизнью в урбанизированной местности является не следствием социального дрейфа или принадлежности к «социальным осадкам» (Dauncey и др., 1993), а скорее следствием жизни в городе (Lewis и др., 1992; Marcelis и др., 1998). Недавно проведенные исследования дают основание выделить следующие причинные факторы: стрессирующие события в жизни, социальная изоляция, перенаселенность, чрезмерная стимуляция, уровень преступности, бедность и загрязненность окружающей среды (Sharpley и др., 2001).

Бедные не подвержены большему стрессу, они просто не в состоянии справиться с ним
Еще одна стратегия заключается в утверждении, что причиной расстройств являются не лишения, сопровождающие бедность, а то, что бедные люди чрезмерно восприимчивы к воздействию стресса и не могут с ним справиться. Некоторые психиатры даже утверждают, что бедность не влечет за собой подверженность влиянию большого количества стрессоров. Исследователи, которые обнаружили десятикратные различия в уровне развития шизофрении между представителями беднейших и богатейших районов Ноттингема (Giggs и Cooper, 1987), не увидели «никакого ключа» к причинам: «Не было выявлено никаких специфических обоснований для необычно высокого уровня стрессирующих событий» (стр. 633). Другие говорят, что «существует мало свидетельств тому, что представители более низких социальных слоев больше страдают от стресса, вызванного воздействием внешних факторов» (Rushing и Ortega, 1979: 1192).
Нам говорят, что «любой уровень стресса скорее вызовет психическое расстройство у представителей низших социальных слоев, нежели у тех, кто занимает более высокую классовую позицию». После следует вывод о том, что «зависимость между классовой принадлежностью индивида и шизофренией не зависит от уровня стресса, которому подвержен человек. Здесь должны быть серьезные классовые различия в том, насколько эффективно люди справляются со стрессом». В частности, бедные имеют неадекватные «представлении о социальной реальности», что характеризуется «боязливостью и подавленностью, а также фантастическим убеждением в том, что они находятся во власти сил, которые не только неподконтрольны им, но и непостижимы ими» (Kohn, 1976: 179).
Похоже, паранойя, иногда является следствием повышенной осведомленности! Тем не менее, суть здесь заключается в том, что, если у бедных людей имеется ограниченный набор методов, позволяющих им справиться со стрессом, то это всего лишь следствие их бедности.
Высказывались серьезные предположения о том, что дальнейшие исследования в данной области не следует проводить, и что исследователям следует «искать стрессы присущие всем классам, а не стрессирующие факторы, которые больше характерны для низших классов, например, такие, как события, связанные с бедностью» (Eaton, 1980). Эта явно идеологическая рекомендация не осталась незамеченной. В ходе недавно проводимых исследований отмечалось, что «Влияние общественных факторов в последнее время редко принимались во внимание при изучении проблемы шизофрении» (Bresnahan и Susser, 2003: 8). Именно исследователи заявляют, что «социально-экономический статус, если и имеет, то самое незначительное влияние на риск развития шизофрении», и «что убедительных результатов получено не было» (стр. 5). Другие специалисты, тем не менее, соглашаются с моим пониманием результатов исследований, а именно, что они показали влияние «как социальных причин, так и социальных процессов» (Mohler и Earls, 2002).

Благодарность
Я искренне признателен Ванессе Биван (Vanessa Beavan), Ангусу Максвеллу (Angus Maxwell), Дэвиду Семпу (David Semp) и Мелиссе Тайтиму (Melissa Taitimu) за их неоценимую помощь в сборе части материала, представленного в данной главе.

*Данная статья является главой из книги «Модели безумия». Более подробная информация об издании здесь.

Стыд и свобода в кабинете психоаналитика и в социальном контексте*

Автор публикации: Александр Усков, год публикации: 2009

Стыд

Стыд, как одно из основных человеческих чувств, неоднократно привлекал внимание психоаналитиков. Невозможно охватить все возможные взгляды на тему стыда, существующие в психоаналитической литературе. Поэтому я остановлюсь на тех из них, которые важны для меня в размышлениях об этом вопросе.

Тема стыда появляется, в частности, в «Толковании сновидений». Фрейд (1900/1913, сс. 181-187) пишет о вызывающих стыд сновидениях как о типичных. Сновидец неодет, есть какой-то дефект в его одежде, например: «Я была либо в сорочке, либо в нижней юбке». Сновидец хочет, но не может скрыть этот дефект. Фрейд истолковывает такие сновидения как проявления эксгибиционистских желаний. «Согласно бессознательному желанию обнажение должно быть продолжено, - согласно же требованию цензуры оно должно быть прервано». «В рассказах невротиков об их детстве раздевание перед детьми другого пола играет видную роль; с этим тесно связан бред параноиков, будто за ними наблюдают при одевании и раздевании. Среди извращенных личностей есть группа людей, у которой детский импульс превращается в своего рода навязчивую идею, - это эксгибиционисты.

Это детство, лишенное чувства стыда, кажется нам впоследствии своего рода раем, а ведь самый рай не что иное, как массовая фантазия о детстве человека. Поэтому-то в раю люди и ходят обнаженными и не стыдятся друг друга до того момента, когда в них пробуждается стыд и страх, происходит изгнание из рая, - начинается половая жизнь и культурная работа. В этот рай сновидение может нас переносить каждую ночь. Мы уже высказывали предположение, что впечатления раннего детства (в доисторический период, приблизительно до четырех лет) требуют воспроизведения сами по себе, может быть, даже независимо от их содержания и что повторение их является осуществлением желания. Сновидения о наготе суть, таким образом, эксгибиционистские сновидения».

Позже, в «Очерках по психологии сексуальности», Фрейд (1905/1991) пишет о чувстве стыда как об одной из основных задержек сексуальности, наряду с отвращением, эстетическими и моральными требования идеала (стр. 45).

«Поучительно, что ребенок под влиянием соблазна может стать полиморфно перверзным, что его можно соблазнить на всевозможные извращения. Это указывает на то, что у него есть склонность к этому в его конституции; соблазн потому встречает так мало сопротивления, что душевные плотины против сексуальных излишеств – стыд, отвращение и мораль, в зависимости от возраста ребенка, еще не воздвигнуты или находятся в стадии образования» (стр. 57-58). «Маленький ребенок, прежде всего, бесстыден и в определенном возрасте проявляет недвусмысленное удовольствие от обнажения своего тела, подчеркивая особенно свои половые части» (стр. 58).

Как же формируются эти сексуальные задержки, в частности, стыд? Стыд возникает в результате отказа родителя в удовлетворении сексуального желания ребенка (прегенитального или генитального, вначале частичного, а затем целостного), которое воспринимается как неадекватное и неуместное. По-видимому, Фрейд считал, что чувство стыда возможно на любой стадии инфантильной генитальной организации. В ситуации стыда помимо отказа в удовлетворении, ребенок ощущает свою неполноценность, физическую и психическую незрелость, неготовность к взрослым сексуальным отношениям. Ребенку указывают на его неспособность удовлетворить родителя противоположного пола и соперничать с родителем своего пола. Фиксация на этом чувстве стыда и униженности приводит у многих мальчиков в будущем к специфическим торможениям в сексуальной сфере, когда женщины воспринимаются как слишком недоступные и отвергающие, собственный член – как слишком маленький, по сравнению с членами других мужчин, не способный удовлетворить женщину по-настоящему. Отношения с другими мужчинами у таких индивидов отравлены чрезмерным страхом, или излишней конкуренцией. Женщины с такой фиксацией чувствуют себя неуверенными в своей женственности, стыдятся привлекать внимание мужчин, также боятся конкуренции с другими женщинами. Излишняя стыдливость в сексуальных отношениях блокирует свободу и спонтанность и препятствует сексуальному удовлетворению, становясь причиной импотенции или раннего семяизвержения у мужчин и фригидности у женщин. Сексуальные отношения между мужчиной и женщиной, отравленные чрезмерной стыдливостью, ярко описаны, например, Джоном Фаулзом (2000) в романе «Любовница французского лейтенанта» (отношения Чарльза и Сары). Действие романа происходит в Викторианской Англии, в ту эпоху, на исходе которой Фрейд делал свои революционные открытия.

В наше время феноменология стыда несколько изменилась. Конечно, сексуальность как таковая по-прежнему является объектом подавления и задержки. Однако возможности ее открытого и относительно бесконфликтного проявления многократно расширились. В фильме «Порнографическая связь» (реж. Ф. Фонтейн, 1999) главные герои, мужчина и женщина, современные парижане, встречаются по объявлению, чтобы удовлетворить свою сексуальную фантазию, которой, видимо, нет места в отношениях с их постоянными сексуальными партнерами. Удовлетворение этой фантазии, которое происходит за закрытыми от зрителя дверями отеля, не вызывает стыда и приносит героям желанное удовольствие. Однако постепенно между ними развиваются любовные отношения. В какой-то момент они решают заняться сексом обычным, неизвращенным способом, и это также приносит им большое удовлетворение. На этот раз зритель может наблюдать за этой возбуждающей и волнующей сценой. Однако именно развивающаяся привязанность друг к другу и зависимость друг от друга вызывают у героев чувство стыда и неадекватности (потери контроля над собой и своими чувствами) и приводят к разрыву таких многообещающих и удовлетворяющих отношений.

Кохут (1971/2003) рассматривал стыд как прегенитальное, преэдипово чувство, вызываемое недостатком нормального эмпатического отражения (внимания, признания, восхищения) со стороны родителей. Нормальные эксгибиционистские потребности ребенка не удовлетворяются, и ребенок либо чувствует себя униженным и неполноценным, не достойным внимания и любви окружающих, либо постоянно демонстрирует себя, привлекая внимание всеми возможными, в том числе и «бесстыдными» способами, демонстрируя свои гениталии и побуждая окружающих к сексуальным действиям.

Кохут считал, что сексуальность во многих случаях является средством компенсации нарциссических травм и неудовлетворенных нарциссических потребностей. Сами сексуальные отношения у индивидов с преобладающей нарциссической проблематикой, не вызывают чувства стыда. Наоборот, они могут быть вызывающе бесстыдными, извращенными. Однако, за этим как бы «взрослым», «генитальным» фасадом скрываются неудовлетворенные прегенитальные инфантильные потребности в любви, внимании, заботе, привязанности. Интенсивный стыд возникает именно как реакция на огромную силу и ужасную неудовлетворенность этих потребностей.

Финские психоаналитики Иконен и Рехардт (1993) рассматривают стыд с точки зрения психоаналитической теории двух основных влечений: влечения к жизни – Эроса – и влечения к смерти – Танатоса. Иконен и Рехардт считают, что Эрос, либидинальное влечение, требует взаимности со стороны своего объекта. Стыд возникает в том случае, если объект отказывает во взаимности, то есть, дает деструктивный ответ Танатоса на либидинальное влечение. Впервые, по их мнению, реакция стыда проявляется еще у младенца, который тянется к пришедшему человеку, но внезапно обнаруживает, что это чужое, незнакомое лицо. Ребенок перестает улыбаться, опускает глаза, отворачивается, может заплакать. Реакция стыда как отказа в либидинальной взаимности описана, по мнению Иконена и Рехардта, Дональдом Винникотом в его знаменитой статье о наблюдении за ребенком в стандартной ситуации (Винникотт, 1941/2000). Как малыш тянется к шпателю, как он пытается понять отношение матери и Винникота к этому, как он, в конце концов, отворачивается от шпателя, матери и Винникота или соединяется с ними.

Отличие стыда от вины, по мнению Иконена и Рехардта, заключается в том, что чувство стыда возникает при отвержении всего человека в целом, в то время как чувство вины, связано с конкретными неприемлемыми поступками человека. Сексуальность во всех ее проявлениях очень легко вызывает чувства стыда.

Сила стыда состоит в том, что он легко вызывает коллапс: «Я умираю от стыда», «Я никогда не прощу себе» и запускает порочный круг стыда, из которого очень тяжело выбраться. Вместе с тем, стыд, в силу его болезненности и невыносимости, очень охотно избегается в ситуации анализа, что приводит к тупику и пробуксовке в лечении.

Стыд, на мой взгляд, является более примитивным, архаичным чувством, по сравнению с чувством вины. Стыд возникает при актуализации параноидно-шизоидной позиции, в отношениях с преследующим – отвергающим, унижающим, обесценивающим объектом и в наиболее сильных своих проявлениях напоминает по своей феноменологии тревогу исчезновения, распада, фрагментации. Таким образом, стыд близок к психотическим феноменам, примитивным психическим состояниям. Для человека, легко испытывающего чувство стыда, характерны ощущения, что за ним недоброжелательно наблюдают, его действия недоброжелательно обсуждают, к нему недоброжелательно относятся. Паранойяльный характер таких переживаний очевиден.

Подобные переживания свойственны многим героям Достоевского. Вот фрагмент из «Двойника». Герой этой «петербургской поэмы» мелкий чиновник Яков Голядкин проникает на день рождения дочери своего начальника, в которую он влюблен. Пытаясь обратить на себя внимание, он чувствует, что оказался в стыдном и унизительном положении:

«Начал господин Голядкин поздравлениями и приличными пожеланиями. Поздравления прошли хорошо; а на пожеланиях герой наш запнулся. Чувствовал он, что если запнется, то всё сразу к черту пойдет. Так и вышло — запнулся и завяз... завяз и покраснел; покраснел и потерялся; потерялся и поднял глаза; поднял глаза и обвел их кругом; обвел их кругом и — и обмер... Всё стояло, всё молчало, всё выжидало; немного подальше зашептало; немного поближе захохотало. Господин Голядкин бросил покорный, потерянный взор на Андрея Филипповича. Андрей Филиппович ответил господину Голядкину таким взглядом, что если б герой наш не был уже убит вполне, совершенно, то был бы непременно убит в другой раз, — если б это было только возможно. Молчание длилось…»

Риккардо Ломбарди (2007) в своей недавней статье пишет о психотическом чувстве стыда у молодого мужчины, которое было вызвано его собственной спроецированной ненавистью. Ненависть и деструктивность, которые пациент Ломбарди не мог принять в себе, проецировались им на окружающих и вызывали непереносимое ощущение, что за ним наблюдают и враждебно обсуждают его поведение. В процессе анализа произошло осознание и принятие пациентом своей ненависти, что привело к исчезновению патологического стыда и принятию пациентом своего тела, своей сексуальности и своей смертности. Ломбарди указывает на неразрывную связь стыда с ощущением своего тела, своих чувств, своей сексуальности, и, в конечном счете, своей смертности.

Свобода

Одно из значений, в котором в психоанализе используется понятие свободы, тесно связано с чувством стыда, является его прямой противоположностью, антонимом. Фрейд пишет о свободе, как свободе инстинктивного (сексуального и агрессивного) удовлетворения. Такой свободой, по мнению Фрейда, обладает вожак первобытной орды (Тотем и Табу – Фрейд, 1913/1991) и вождь массы (Массовая психология…, Фрейд, 1921/1991). Он обладает властью, основанной на своей физической силе, и той любви, которую к нему испытывают члены орды/массы, как к своему идеалу Я. Сам же он никого не любит и использует всех окружающих для удовлетворения своих инстинктивных потребностей. Очевидно, что такой индивид не испытывает стыда, так как стыд является проявлением сексуальной задержки, средством торможения влечений, тогда как у такого индивида все влечения существуют в своем первичном, незаторможенном виде, иными словами, он свободен в их проявлении и удовлетворении.

Если мы обратимся к образам свободы в изобразительном искусстве, то на память приходит картина Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах» (1831). Полуобнаженные мужчина и женщина, изображенные там, наводят на мысль, что свобода невозможна без некоторого обнажения и бесстыдства. Интуитивно все мы понимаем, что чувство стыда является одним из мощнейших ограничителей свободы.

Насколько аналитик может обнажаться перед пациентом? Насколько он свободен в своих действиях на психоаналитических сеансах? Кажется, в письме Юнгу, посвященному обсуждению любовных отношений Юнга с его пациенткой из России Сабиной Шпильрейн, Фрейд говорит, что он является безусловным сторонником сексуальной свободы, хотя и очень мало этой свободой пользовался. Как свидетельствует переписка между Фрейдом и Юнгом, в деликатном вопросе любовных отношений Юнга и его пациентки Фрейд далек от морализаторства. Он старается подбодрить Юнга, рассказывая, что, хотя он сам не попадал в такие переделки, но не раз проходил «по краю». Фрейд объясняет, что чувства психоаналитика к пациентке являются «контрпереносом», который нужно анализировать (впоследствии он возвращается к этой теме в более общем виде в статье «Замечания о любви в перенесении», 1915/1996). Вместе с тем, Фрейд не может не выразить свое сдержанное отношение к тому, что Юнг пытается оправдаться и отрицать важность того, что произошло между ним и пациенткой. Впоследствии Фрейд поддержит Сабину Шпильрейн, ставшую психоаналитиком, в ее научной и клинической карьере и в выяснении отношений с Юнгом. Юнг, раскрывший тайну своих отношений со Шпильрейн Фрейду (впрочем, не без давления со стороны Шпильрейн и ее семьи), так и не сможет справиться со стыдом и уязвленным самолюбием и займет позицию отрицания и ответного обвинения Фрейда, что, в конце концов, приведет к охлаждению и разрыву в отношениях между ними (см. напр., Covington & Wharton, 2003). И Фрейд, и Юнг были врачами, они принимали клятву Гиппократа, в которой, в частности, написано: «…В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами...» (http://nevrolog.narod.ru/gip.html). Однако и Фрейд и Юнг были живыми людьми и любознательными исследователями, которые все время задавались вопросом: в какой степени мы можем позволить себе свободу, в том числе сексуальную, любовную свободу со своими пациентами? Так, Фрейд построил здание психоанализа на открытии, что любовь, возникающая между пациенткой и аналитиком, является переносом, который необходимо исследовать, интерпретировать, но не удовлетворять. «Лечение должно быть проведено в воздержании». Ограничение свободы инстинктивного удовлетворения в анализе необходимо для того, чтобы вернуть пациенту его свободу в реальной жизни – его способность любить и работать (Фрейд 1915/1996). Однако без свободы вступить в любовные отношения с пациентом, в форме ли обсуждения их, или в форме более или менее невинного отыгрывания, ничего не произойдет – анализ будет бесплоден. Ни один пациент не выдержит, если ему будут отказывать во всем, пишет Фрейд (1915/1996). Я бы добавил, что и ни один психоаналитик не выдержит, если он будет себе во всем отказывать.

Другой вариант рассмотрения проблемы свободы в психоанализе – это проблема психического детерминизма и свободы воли (см., напр.: Basch, M.F. (1978). Psychic Determinism and Freedom of will. Int. R. Psycho-Anal., 5:257-264). С одной стороны, Фрейд исходил из того, что все психические явления имеют свои причины и целесообразны – направлены на удовлетворение тех или иных желаний. Однако, говоря о задачах психоанализа, Фрейд писал, что мы должны дать пациенту свободу Эго, чтобы он решил, каким путем ему идти.

Однако понятие свободы воли не противоречит концепции детерминизма, т. к. даже явно «произвольное», «капризное», «случайное», «нелепое», «странное» поведение имеет свои причины, и психоанализ как раз и занимается поиском этих причин. В то же время свободное поведение человека по выбору и преследованию своих целей, то, что понимается под свободой воли в философии, юриспруденции, в обыденной жизни, является следствием осознания и принятия своих потребностей и предпринимается для их удовлетворения, т. е. является полностью детерминированным. Именно такая свобода воли пациента и является целью психоаналитического лечения.

Парадоксальным образом понимание пациентом в процессе прохождения психоанализа причин и целей своего поведения, которых он прежде не осознавал, т. е. осознание пациентом детерминированности своего поведения его природой и его судьбой, приводит к тому, что пациент чувствует себя субъективно свободным в выборе возможных целей своего поведения и в их достижении.

Использование знаков, символизации позволяет человеку придавать иное значение различным фактам своей жизни и, таким образом, менять их детерминирующее воздействие на его последующую жизнь. Один из таких феноменов, описанных в психоанализе, - это Nachtraeglichkeit или après-coup, когда в результате последующих событий, например, опыта, полученного в психоаналитическом лечении, происходит переосмысление предшествующей истории жизни человека. (Примеры: изменение воспоминаний пациентов об отце и матери в результате опыта, полученного в переносе, и их поведения в отношении мужчин и женщин в результате анализа).

Другим фактором, влияющим на причинность, является самонаблюдение. В физике Вернер Гейзенберг сформулировал принцип неопределенности, согласно которому наблюдение оказывает воздействие на те явления, которые мы наблюдаем. Наблюдение и самонаблюдение, которому подвергает человек свою психическую жизнь в психоанализе и вне его, несомненно, приводит к ее изменению.

Еще одно значение, которое имеет понятие свободы в психоанализе – это свобода от симптомов и психических конфликтов. Здесь мы возвращается к антагонизму свободы и стыда. Стыд, как одна из психических задержек, вызывается определенным отвергающим и унижающим отношением со стороны плохого, преследующего внутреннего объекта. Фрейд называл такой объект совестью или супер-эго. Примитивное преследующее супер-эго, или плохие, преследующие внутренние объекты являются главными ограничителями свободы поведения человека. В психоанализе существуют понятия «мафиозных» (Rosenfeld, 1971) и «тоталитарных» (Šebek,1996, 1998) внутренних объектов, сами названия которых говорят об их сущности и характере их действия. Действие этих внутренних объектов, как и действие супер-эго, связаны с инстинктом смерти. Они направлены против либидинальных влечений индивида, против любви, зависимости и, в конечном счете, против жизни.

Агрессивные, деструктивные влечения необходимо смягчать, связывать, чтобы они не приводили к полному разрушению. Однако для тех людей, у которых либидинальные влечения недостаточно сильны, а агрессивные слишком могущественны, единственный способ выживания – это защитные психические организации, психические убежища, нередко принимающие в их фантазиях образ тюрьмы или концлагеря, где они лишены свободы и чувствуют себя в полной власти бандитов, надзирателей или полицейских.

Еще одним вариантом рассмотрения темы свободы в психоанализе является концепция истинного и фальшивого Я Винникота (1960/2006). Должен ли индивид просто приспосабливаться к окружающим, формируя фальшивое Я и отказываясь от своих истинных потребностей, или он может позволить себе быть таким, какой он есть, открыть и развить свои потребности, способности и свое истинное Я? Если окружение, в котором растет индивид, исключительно неблагоприятное, оно не дает ему свободы и требует только подчинения и приспособления. Свобода возможна только в присутствии «достаточно хорошей матери», в «фасилитирующем» окружении, при наличии адекватного «холдинга». Семья и общество должны быть «достаточно хорошими», иначе свобода в принципе невозможна. Свобода приходит через игру, через особую промежуточную реальность, переходное пространство, «место, где можно жить».

Ээро Рехардт, финский психоаналитик, очень много сделавший для развития психоанализа в Восточной Европе, однажды сказал нам, молодым энтузиастам, мечтавшим стать психоаналитиками, что психоанализ – это свобода и правда. Свобода мысли – это свобода от интеллектуальных табу. Это свобода думать и разговаривать обо всем, играть со всем, все подвергать рассмотрению и сомнению. Правда – это результат свободы и ее необходимое условие.

Свободный человек – это человек, осознающий свои потребности и пытающийся их удовлетворить в тех пределах, которые допускает реальность, в которой он живет, и пытающийся организовать реальность так, чтобы она позволяла максимальное удовлетворение потребностей. Свободное общество, - это общество, которое признает потребности людей и старается организовать удовлетворение этих потребностей, на основе научного познания и исследования реальности природы, общества и человека, учитывая неизбежные ограничения этих потребностей, накладываемые обществом, но не более того. Внутренняя свобода – это внутреннее пространство, в котором человек может играть со своими мыслями, чувствами, желаниями, рассматривая их с различных точек зрения и обсуждая их с самим собой, откладывая или позволяя их немедленное удовлетворение. Свобода человека связана с развитием культуры, которая, хотя и несовершенна и содержит много тупиковых ответвлений, ведет к прогрессу, многократно увеличивает возможности человека по удовлетворению своих потребностей.

Фрейд однажды сказал, что большинство людей не хочет свободы, потому что им не нравится связанная со свободой ответственность. И это еще один из важных аспектов психоанализа. Те пациенты, которые приходят к нам, - это люди, не боящиеся ответственности, принимающие ответственность за свою жизнь на себя. Психоанализ помогает им, в частности, понять, в чем состоит эта ответственность и где ее границы.

Еще одним, специальным аспектом темы свободы в психоанализе является наш психоаналитический метод, который включает в себя свободные ассоциации пациента и свободно парящее внимание аналитика. По сути дела речь идет о том, чтобы создать особое пространство свободы, где бы психические задержки совсем или почти не действовали. Ассоциации пациента не могут быть свободны, из-за действия этих внутренних задержек. Когда ассоциации становятся свободными – это означает, что психоанализ достиг своей цели, и его можно заканчивать. Свободно парящее внимание психоаналитика и свобода его мышления – это как раз те инструменты, с помощью которых он придает свободу ассоциациям своего пациента.

Перверсия: отрицание стыда, короткая дорога к свободе

Если мы вернемся к героям фильма «Порнографическая связь», мы обратим внимание, что это – обычные, на первый взгляд, люди, у которых есть, однако, нечто, что объединяет их между собой, но не вписывается в их повседневную жизнь. Это – их извращенная сексуальная фантазия. Эта территория, на которой задержки и торможения, в том числе, стыд, присущие их обычному поведению, не действуют.

Извращенные фантазии и извращенные действия – это способ оживить безжизненные внутренние объекты, безжизненное Я. Это попытка найти и удержать в своей жизни территорию удовольствия, защищенную от слишком сурового мира и слишком преследующего супер-эго. Перверсия – это попытка отрицать отвращение, стыд и мораль, попытка отрицать разницу между мужчиной и женщиной, между детьми и родителями, попытка отрицать разницу между пенисом и грудью, между молоком, мочой и калом, между влагалищем, анусом и ртом, попытка отрицать разницу между нежностью и насилием, между любовью и ненавистью, между жизнью и смертью.

Бесстыдство, присущее извращенной личности, не следует путать со зрелой сексуальной свободой взрослого человека. Критерием различия является относительная отщепленность первертной части от остальной личности и от повседневной жизни.

За благообразным фасадом скрывается концлагерь или дом терпимости или просто прегенитальный, неструктурированный хаос.

Понятие фасада я заимствую у французского аристократа, путешественника и литератора маркиза де Кюстина. Астольф де Кюстин посетил Россию в 1839 году и по путевым впечатлениям написал книгу. Многие проницательные суждения де Кюстина не утратили своей актуальности и теперь. Так, де Кюстин писал, что цивилизация, общество, литература, театр, искусство, науки в России – суть этикетки, фасады, за которыми нет реального содержания (де Кюстин, 1843/1997, с. 68).

Культурная работа, которую осуществляет отдельный индивид или целое общество в своем развитии, заключается в «приручении» инстинктов: в их ограничении и сублимации. На смену непосредственному удовлетворению приходит косвенное, символическое, отложенное. Если индивид или общество осуществляют культурную работу слишком быстро, под слишком сильным внешним давлением, происходит расщепление: образуется «культурный» фасад, за которым «хаос шевелится» (Тютчев). Накопившаяся в результате отказа от удовлетворения инстинктов деструктивность легко сметает благопристойный фасад, и на месте стыдливо церемонного «старого мира» обнажается бесстыдный «новый мир» коммунизма или фашизма, или, как это было в нашем совсем недавнем прошлом, капитализма «периода первоначального накопления кармы», по выражению Пелевина (2007).

Человек стыдящийся: Нарцисс или Эдип?

Стыд – это чувство, вызванное дефектом или ущербом, обнаруженным или нанесенным Я каким-либо внешним или внутренним объектом. Вина – это чувство, вызванное ущербом, который Я нанесло какому-либо внешнему или внутреннему объекту. В этом смысле, стыд, безусловно, нарциссическое чувство, и человек стыдящийся, в большей степени Нарцисс, нежели Эдип. С другой стороны, одна из наиболее стыдных ситуаций – это ситуация, когда мальчик или девочка сравнивают свои незрелые половые органы и свои детские физические и психические возможности со зрелыми половыми органами и взрослыми возможностями родителей – отца и матери (или когда взрослый осознает свою незрелость и инфантильность по сравнению с другим взрослым). Здесь стыд – это эдипова эмоция. Человек стыдящийся – это Эдип. Таким образом, стыд невозможно однозначно связать с тем или иным модусом психического функционирования – нарциссическим или объектным. Стыд возникает на доэдиповой стадии как следствие отказа в либидинальной взаимности, как дефицит нормального эмпатического отражения со стороны родителей. Однако наиболее сильное звучание стыд приобретает на эдиповой стадии, когда ребенок осознает свою собственную незрелость и инфантильность, а, значит, и неадекватность своих притязаний на родителя противоположного пола и своей конкуренции с родителем своего пола. Если ребенок не может выдержать боли стыда, он отрицает его, отрицает разницу между собой и родителями и вступает на путь перверсного развития.

Подобные ситуации возникают и в процессе психоанализа, когда пациент не может выдержать чувства стыда от сравнения своей незрелости и беспомощности со зрелостью психоаналитика, с его способностью выдерживать и преобразовывать сырые, необработанные эмоции, возникающие у пациента. Пациент пытается найти короткую дорогу к взрослению, обвиняя психоаналитика, что тот тормозит или не признает его прогресс.

Подобная динамика раз за разом повторяется в нашей стране на социальном уровне. Стыд от собственной отсталости или неразвитости параноидно преувеличивается обществом, а затем отрицается и отщепляется, реальные достижения культуры в припадке ярости разрушаются, и страна пытается придти короткой, перверсной дорогой к взрослению (попытка «построения» коммунизма, а затем попытка «построения» капитализма). Стыдящийся и впадающий в ярость от стыда Нарцисс оказывается сильней ошибающегося, но испытывающего вину и стремящегося к репарации, возмещению нанесенного ущерба, Эдипа.

В ситуации стыда оказались и наши психоаналитики, когда рухнул «железный занавес», и они получили возможность общаться со своими зарубежными коллегами. Я отношусь к более молодому поколению, но основатели той группы, которая впоследствии стала Московским психоаналитическим обществом, начали подпольно практиковать «дикий» психоанализ еще в начале 80-х годов. Один из них, Сергей Аграчев (1998), писал об этом чувстве, вызванном сравнением собственной профессиональной незрелости и «дикости» с культурой зарубежного анализа, как о тревоге. Но я не погрешу против смысла его статьи, если назову это чувство стыдом.

Сейчас, спустя 20 лет после создания секции психоанализа Ассоциации психологов-практиков, которая в 1995 году была преобразована в Московское психоаналитическое общество, мы проделали большой путь и во многом преодолели это чувство стыда и незрелости, получив полноценное психоаналитическое образование, создав и развив свои практики и войдя в Международную психоаналитическую ассоциацию. Подобная динамика постепенной культурной работы в борьбе со стыдом и незрелостью, насколько мне известно, происходит и здесь в Ставрополе, где я имею удовольствие выступать на психоаналитической конференции, организованной Ставропольской краевой психоаналитической ассоциацией.

Л И Т Е Р А Т У Р А:

Аграчев, С. Перенос, контреперенос и тревога отечественных психотерапевтов, Московский психотерапевтический журнал, 1998, №2, сс. 9 – 18

Винникотт, Д. Наблюдение за детьми в стандартной ситуации, 1941/2000, http://www.i-text.narod.ru/lib.html

Винникотт, Д. Искажение Эго в терминах истинного и ложного Я (1960), Московский психотерапевтический журнал, 2006, № 1, сс. 5 – 19

Достоевский, Ф. Двойник, Собр. соч., М., Художественная литература, 1957, т. 1

Кохут, Х. Анализ самости, М, «Когито-Центр», 2003

Кюстин, А. де (1843), Россия в 1839 году, (Николаевская Россия), М., Терра (1997)

Пелевин, В. Числа, М., «Эксмо», 2007

Порнографическая связь (Une Liaison Pornographique)
Режиссер - Фредерик Фонтейн. В ролях - Натали Бэй, Серхи Лопес, Жак Виала. Франция-Бельгия-Люксембург. 1999 год. 79 мин.

Фаулз, Д. Любовница французского лейтенанта, М.: ООО Издательство АСТ; Харьков: Фолио, 2000, сс.2-231

Фрейд, З. Толкование сновидений (1900), М., Издательство Современные проблемы, 1913 (репринтное издание Chalidze Publications, New York, 1982)

Фрейд, З. Очерки по психологии сексуальности (1905), Тбилиси, «Мерани», 1991, книга 2

Фрейд, З. Тотем и табу (1913), Тбилиси, «Мерани», 1991, книга 1

Фрейд, З. Замечания о любви в перенесении (1915), в: Фрейд, З. Психоаналитические этюды, Минск, «Попурри», 1996, сс. 120 – 131.

Фрейд, З. Массовая психология и анализ человеческого Я (1921), Тбилиси, «Мерани», 1991, кн. 2

Basch, M.F. (1978). Psychic Determinism and Freedom of will. Int. R. Psycho-Anal., 5:257-264

Covington, C., Wharton, B. – eds., Sabina Spielrein. Forgotten Pioneer of Psychoanalysis, Hove and New York, Brunner-Routledge, 2003

Ikonen, P., Rechardt, E. (1993). The Origin of Shame and its Vicissitudes. Scand. Psychoanal. Rev., 16:100-124.

Lombardi, R. (2007). Shame in Relation to the Body, Sex, and Death: A Clinical Exploration of... Psychoanal. Dial., 17:385-399.

Rosenfeld, Herbert, (1971) A Clinical Approach to the Psychoanalytic Theory of the Life and Death Instincts: an Investigation into the Aggressive Aspects of Narcissism. In: Melanie Klein Today, London and New York, Tavistock/Routledge, vol. 1 Mainly Theory (1990) pp. 239 – 255.

Šebek, Michael (1996) The Fate of the Totalitarian Object, Int. Forum Psychoanal. 5, XXX

Šebek, Michael (1998) Posttotaliarian Personality – Old Internal Objects in a New Situation, J American Academy of Psychoanal. 26 (2), 295 – 309

* Доклад А. Ускова, прозвучавший на V конференции Ставропольской краевой психоаналитической ассоциации "Психоанализ на грани: свобода и стыд"

О психоанализе просто*

Автор публикации: Члены Ставропольской краевой психоаналитической ассоциации, год публикации: 2005

Уважаемый читатель, практикующие специалисты СКПА решили к юбилею своей организации подготовить издание, в котором они кратко и доступно отвечают на самые распространенные вопросы, связанные с психоанализом и психоаналитической сихотерапией. Издание не является сборником статей о теории психоанализа, в нем не будет описания характеров и психопатологических типов, вы не встретите здесь советов по совершенствованию своей семейной жизни или делового общения. Авторы, посвятившие большую часть своей профессиональной активности практическому освоению психоаналитически ориентированной психотерапии и психоанализа, предоставляют информацию тем, кто интересуется данным видом психотерапевтической помощи, но не имеет достаточной информации. Поэтому первым этапом работы над изданием явился сбор и обработка вопросов, заданных студентами психологических факультетов, практическими психологами, психиатрами и т.д. Работа с реальными вопросами позволила оттолкнуться в своих размышлениях от интересов различных социальных слоёв, возрастных и профессиональных групп.

Read Article »

Воспоминания о Герд-Рагне Блох Торсен

Воспоминания о Герд-Рагне Блох Торсен опубликованы в буклете "Герд-Рагна Блох Торсен. Северное сияние на юге России"

Общая редакция: Алексей Корюкин
Корректура: Наталья Звягинцева
Перевод с английского на русский: Владислав Бабаянц

АНО «ОренПроПси»: Е. Ю. Антохин, М. В. Горбунова, Е. М. Крюкова, А. О. Чабанов

Норвегия стала ближе

Знакомство с Герд-Рагной Блох Торсен состоялось в июне 2005 года на ежегодной Ставропольской конференции «Общество и психическое здоровье: ранние вмешательства». Впервые был представлен доклад специалиста из Оренбурга Е. Ю. Антохина. Опыт оренбургских психиатров вызвал интерес у норвежских коллег. Несмотря на непродолжительное время контактов, общение с Герд-Рагной произвело глубокое впечатление, следствием которого стал приезд в 2006 году более представительной делегации из Оренбурга. Эмоциональные личные контакты, идеи Герд-Рагны, реализуемые в Ставрополе, вдохновили нас на создание родственной по духу «ПсикОпп» и «ПроПси» организации «ОренПроПси» (Оренбург, Просвещение, Психиатрия) 18 июля 2006 года. Через месяц мы получили скорбную весть... Она очень хотела посетить наш край, донести до нас свой опыт, свои идеи. Мы продолжаем работу в области просвещения, воплощая идеи Герд-Рагны, постоянно ориентируясь на её оптимизм, энергичность, испытывая гордость причастности нашей организации к её имени.

Владислав Бабаянц,
преподаватель кафедры лингвистики и межкультурной коммуникации Северо-Кавказского государственного технического университета, член Совета «ПроПси».

Герд-Рагна появилась в нашей жизни абсолютно неожиданно, и если бы я не был убежден в том, что во всем есть своя закономерность, я бы даже сказал, она появилась случайно. По крайней мере, при первой встрече с ней я, как и многие другие люди, и предположить не мог, насколько сильно она изменит жизнь всех тех, кому выпало счастье работать или просто познакомиться с ней.
Я не считал, сколько раз мы встречались с ней, но каждый раз, когда такая встреча должна была состояться, будь то в Ставрополе или в Норвегии, нас охватывало радостное предвкушение. Это было не просто ожидание встречи с человеком, по которому соскучился, который очень близок и дорог - все понимали, что вместе с Герд-Рагной придут радость, безграничный оптимизм и, самое главное, новые идеи, которые, при всей их заоблачной смелости и дерзости, будут осуществлены. Она всегда умела заразить всех вокруг своим жизнелюбием и молодым задором, причем независимо от того, кто был перед ней: врач, пациент или просто человек, случайно (а скорее, по воле счастливого случая) оказавшийся рядом.
Она обладала великолепным интеллектом, остротой и живостью ума и чувством юмора, которые сочетались с обширными знаниями в самых разных областях, и поэтому даже мимолетного знакомства с ней хватало, чтобы люди просто влюблялись в нее. В ее присутствии никто не чувствовал себя обделенным или отвергнутым, наверное потому, что она очень хорошо понимала людей и знала, что нужно каждому из них и как им всем можно помочь. Иногда создавалось впечатление, что идеи, которые она подает, очень просты и очевидны, но именно та легкость, с которой она находила решения, доказывали гениальность этого великого человека…
Специфика моей работы как переводчика предполагает встречи с самыми разными людьми, и каждого из них я помню, составляя себе мысленное «досье» на каждого. Что же касается «досье» на Герд-Рагну, то там всего одна строчка: «Незаменимые люди бывают, и мне выпало счастье работать с таким человеком».
С любовью.

Александр Юрьевич Багуцкий,
заведующий Реабилитационным отделением Ставропольской краевой клинической психиатрической больницы, член Совета «ПроПси»

Впервые Герд-Рагна Блох Торсен приехала в Ставрополь в 2002 году. Тогда в психиатрической больнице проводился Российско-Норвежский семинар. Для меня это было первое реальное прикосновение к западным взглядам на психиатрию. Психиатрию с приоритетом интересов человека и личности, а не клинической картины. Герд-Рагна Блох Торсен была ярким представителем такой школы. Затем она приезжала много раз в Ставрополь, участвовала в организации и проведении разных проектов. Конференции, обучающие семинары, мультисемейные группы, общественные организации специалистов и родственников. Эти проекты во многом получились благодаря импульсу Норвежских коллег. Участие в одном таком проекте - уже здорово. Герд-Рагна Блох Торсен участвовала везде, причем она брала на себя значительную часть работы. То, что мы начинали делать, норвежцы уже пробовали, и их опыт очень помогал нам. Постепенно я привык к ней, и возникло ощущение, что она с нами постоянно. Мы привыкли к её улыбке, готовности помочь, поддержке, участию в проектах. Она стала членом нашего сообщества, близким и понятным. Я участвовал в обучающих семинарах, проводимых Герд-Рагной, использую методики как психиатр. Однако самое яркое впечатление произвели ее встречи с родственниками пациентов. Умение поддержать людей с такими проблемами, дать реальный взгляд на жизнь и на психиатрию, помочь построить реальные планы на будущее. Сформировать партнерские отношения и в тоже время уметь сохранить свое лицо, свой взгляд на жизнь. Вот такое впечатление оставалось от этих встреч, да и от всех встреч с Герд-Рагной Блох Торсен.

Лариса Петровна Васильева,
Председатель ОО «Новые возможности в Ставрополе»

Впервые я встретилась с Герд-Рагной и ее мужем в офисе «ПроПси» осенью 2005 г., куда меня пригласил Корюкин А. М.. Там же присутствовали члены других некоммерческих организаций.
Герд-Рагна и ее муж произвели на меня очень благоприятное впечатление по своему поведению, манере общения, эрудиции и внешней привлекательности, они, несомненно, соответствовали той миссии, которую возложили на себя.
Через некоторое время Герд-Рагна по приглашению вновь посетила наш город летом 2006 года и провела ряд встреч по обмену опытом с различными общественными организациями, занимающимися проблемами инвалидов, а после встретилась с представителями нашей общественной организацией «Новые возможности» в домашней обстановке за чашкой чая.
Встреча эта была для нас приятной и полезной. Она очень внимательно выслушала всех, кто хотел к ней обратиться и поделиться своими проблемами, еще раз удивила своей доброжелательностью, искренностью, вниманием и терпением.
Ее профессиональные качества врача-психиатра мы оценили очень высоко, она умела вдохновить и дать надежду на будущее.
Она побеседовала с моим сыном, инвалидом 2 группы, говорила, что он сам должен настойчиво бороться за себя, свое здоровье и не терять уверенности в себе. Она его буквально вдохновила и пригласила в Норвегию в гости. И после этой встречи он поверил в себя и просто летал, окрыленный надеждой, что все в жизни будет хорошо, если сам этого захочешь. И он борется.
В помощь обществу она выделила немного денег, и мы в память о Герд-Рагне приобрели для реабилитационного центра велотренажер. Она всегда будет в нашей памяти и в наших сердцах.

Таисия Илларионовна Герцева,
Учредитель и экс-председатель ОО «Новые возможности в Ставрополе».

С 2001 года Ставропольская краевая психоаналитическая ассоциация участвует в реализации долгосрочного Российско-Скандинавского проекта в области современной психиатрии, направленного на улучшение сервиса психического здоровья. Участниками проекта выступают специалисты в области психиатрии, психотерапевты и психологи из Норвегии, Швеции, Дании и России.
Особенно хочется выделить ту, с которой вплотную пришлось нам близко пообщаться и подружиться. С высококвалифицированным врачом, прекрасным человеком и просто женщиной – Герд-Рагной Блох Торсен. Она описала свой богатый практический опыт в брошюрах для пациентов. В ее работах затрагиваются такие вопросы как природа катастроф и кризисов, наиболее общие реакции на них, с подробным описанием типичных симптомов.
Все издания рассчитаны как на специалистов, так и на самую широкую аудиторию читателей.
Герд-Рагна Блох Торсен написала просветительский буклет, в котором в достойной форме раскрываются вопросы диагностики и лечения шизофрении как для пациентов и их родственников, так и для специалистов. Все мы знаем, что для обеспечения наилучшего лечения специалистами необходимо сотрудничество с пациентами и их семьями. Со стороны пациентов и их семей понимание болезни, ее симптомов и способов лечения, - это именно то, чего мы все добиваемся.
Сотрудничество, в свою очередь, предполагает знание и доверие. Развитие доверительных отношений требует обмена информацией. Это как раз и произошло в 2006 году. Нам, родственникам пациентов, членам Ставропольской общественной организации «Новые возможности» выпал подарок судьбы встретиться с Герд-Рагной в неформальной обстановке. Эта встреча происходила с родственниками пациентов, на ней обсуждались вопросы, касающиеся почти каждой семьи.
В ходе беседы видно было, как Герд-Рагна пропускала все через себя и помогала нам раскрыться свободнее и смелее. Она радовалась вместе с нами всему тому, чего нам уже удалось добиться. Организовали кружки. Особенно ей понравились работы пациентов из Кружка декоративно-прикладного искусства. В этот день она вручила нам десять тысяч рублей для дальнейшего развития кружка. И мы продолжаем радовать общество своими красивыми вывязанными поделками, а так же повышаем свою квалификацию. Этот прекрасный Человек ушел из жизни, но нет, она продолжает жить с нами вместе.
Как она стремительно ворвалась в нашу жизнь, также еще долго, долго будет вместе с нами.
И ее слова о том, что пациенты рассчитывают на потребление и что их надо включить в жизнь, а также разрушать в их головах – «Лучше на рубль искать, чем за двумя бежать», не оставляют нас ни на минуту. Ее образ - самый милый и добрый во всем мире.
Светлая память Герд-Рагне Блох Торсен.

Сергей Геннадьевич Иванов,
психотерапевт Диспансерного отделения ставропольской краевой клинической психиатрической больницы, элект-руководитель Ставропольской краевой психоаналитической ассоциации

Какая быстрина!
Река Могами собрала
Все майские дожди.

Мацуо Басё

Хокку обладает удивительным свойством – практически к каждому человеку можно подобрать то, что соответствует твоим ассоциациям о нем. Герд-Рагна действительно представилась мне быстрой рекой, которая вбирает в себя дожди: так Герд-Рагна впитывала все идеи, которые звучали рядом, и давала им то, в чем они нуждались. Быстрым течением своей жизни Герд-Рагна захватывала всех – даже таких инертных людей, как я. Не успеваешь оглянуться – тебя уже несет поток энергии, ума, обаяния, юмора. Но эта река могла быть и очень плавной, заботливой, недаром во время нашей поездки в Норвегию коллега Герд-Рагны сказал ей о нас: «Ваши русские». Мы так и остались ее русскими, и без нее всегда будет чего-то не хватать.

Жар солнечного дня
Река Могами унесла
В морскую глубину.

Мацуо Басё

Екатерина Лоскутова,
психоаналитик в обучении, член Совета «ПроПси».

В конце августа 2006 года обстоятельства сложились так, что мне удалось оказаться в Ставангере и проводить Герд-Рагну в последний путь вместе с ее близкими, друзьями, коллегами, пациентами. Кафедральный собор не вмещал всех желающих проститься. Все вокруг было убрано цветами. Торжественные и скорбные речи. Возвышенное и пронзительное пение солистки с чистым серебряным голосом. И слезы, слезы, слезы…

С ней было легко обсуждать самые непростые вопросы: профессиональные и бытовые, глобальные и интимные. Сила и многогранность ее личности восхищали тогда, и теперь заставляют выбирать превосходные степени для описания ее вкладов и заслуг. Острый творческий ум и способность тонко чувствовать ситуацию и другого человека, казалось, неистощимая энергия, щедрость и отсутствие привычки жаловаться и опускать руки, любопытство и мудрость, доброта и выдающиеся деловые качества – она действительно сияла и умела оставаться в этом сиянии естественной и доступной.
Но было бы неверно написать про нее, что она была удивительным и прекрасным человеком. Нет, она была удивительной и прекрасной Женщиной. Только так.
Однажды мы с ней беседовали об отношениях в паре. (В этом вопросе она тоже была авторитетом, поскольку ее семья представлялась почти идеальной.) «Отношения должны быть такими, чтобы не приходилось тратить на них все силы, чтобы была возможность «забывать» о них и заниматься еще чем-то, что тебя интересует», - сказала она. «Партнер, даже если я скажу какую-нибудь глупость, не должен понимать ее в наихудшем смысле, не должен считать, что я намеренно делаю гадости», - продолжала Герд-Рагна. «Нужно понимать, что девочки могут вести себя по отношению к мальчикам хуже, чем мальчики по отношению к девочкам, и это нормально». Звучит смело и даже где-то требовательно, не так ли? Но ее уверенность в своем праве быть увлекающейся, спонтанной, а иногда просто невыносимой отметала всякие сомнения в правоте сказанного. А еще правоту подтверждал бесконечно любящий взгляд ее мужа. Однажды попав под ее очарование, ее невозможно было не любить…

Трудно удержаться и не начать сожалеть о том, что мы потеряли с ее уходом – слишком велика утрата. Спасает только память о том, сколько мы приобрели, общаясь с нею, а также понимание, какое богатое наследство она оставила. Об этом наследстве нужно заботиться: проекты, начатые или только запланированные, требуют сил и внимания, когда-то рожденные идеи требуют воплощения. Герд-Рагна, воспоминания о ней, продолжают вдохновлять, а еще помогают чувствовать свободу увлекаться, быть спонтанной, а иногда просто невыносимой…

Мария Москотинина,
участница детской программы фестиваля «Святочные встречи»

Герд-Рагна Блох Торсен.
Наверное, для кого-то это просто имя, для кого-то прекрасный психиатр, многие считают ее замечательной женщиной и примером для подражания…
А для меня это человек, который на самом деле умел улыбаться, она просто ходила и улыбалась…абсолютно всем. Это было что-то такое, что сразу и навсегда влюбляло. С ней хотелось общаться, и даже если мы не знали языка, но, все же, проходя мимо, громко и с акцентом говорили: «Hello!» вовсю улыбаясь…, и нам нравилось говорить это снова и снова...
Было так здорово смотреть, как она на «Капустнике» выполняет все наши глупые детские конкурсы, и смеялась вместе с нами, так было…
Она всегда с нами в наших детских улыбках, дисках с фотографиями, норвежскими троллями и частичками воспоминаний…и навсегда там останется.

Левана,
поэт и исполнитель собственных песен

Герд-Рагна, притом, что мы с ней общались не так уж много, смогла завязать новый сюжет в моей жизни. Знакомство с ней стало новым витком в истории моей социальной реабилитации.
Предисловием этого сюжета было приглашение Екатерины Лоскутовой (на тот момент исполнительного директора «ПроПси») выступить на конференции, поделиться опытом восстановления своего психического здоровья. Там на конференции мы с Герд-Рагной и встретились. Она услышала мои песни и купила сразу два диска, и тут же сказала, что хочет видеть меня в качестве Ставропольского гостя в Ставангере на конференции по психическому здоровью.
По сути, я стала первой в Ставропольском крае, кто имел опыт получения психиатрической помощи, и кого пригласили наравне со специалистами на международную конференцию. Самое важное во всем этом для меня было то, что я получила колоссальный опыт общения, и, в результате, стала смотреть на многое другими глазами. Я увидела, что в Норвегии человек, перенесший расстройство психики, – прежде всего человек, и весь сервис психического здоровья «вертится» вокруг него.
На вечеринке у Герд-Рагны присутствовали лучшие специалисты психического здоровья, политики, люди, занимающие высокие государственные должности, и в том числе два пользователя, одним из которых была я. Я была поражена, насколько приятно и легко было общаться со всеми этими людьми!
Наш норвежский вояж был организован лучшим образом. Абсолютно все расходы – за счет приглашающей стороны. Кроме того, мы жили в одном из самых высококлассных отелей города. Помимо посещения конференции мы ходили на экскурсии, ездили к Северному морю, были на концерте группы «VAMP», одного из лучших музыкальных коллективов Норвегии! Как я понимаю, одним из главных организаторов самой конференции и, в частности, нашей программы была Герд-Рагна.
Для меня эта поездка была лучшим реабилитационным мероприятием (помимо качественной психотерапии), которое могли мне предложить люди, работающие в сфере психического здоровья. Сейчас в Норвегии у меня есть друзья, с которыми мы переписываемся. Я знаю, что Герд-Рагна собиралась приглашать в такие поездки и других людей, имеющих опыт получения психиатрической помощи. Она сделала очень многое конкретно для меня, и успела бы сделать еще больше для многих других. Герд-Рагна была очень энергичная и обаятельная женщина. Человек-магнит. Я счастлива, что оказалась в поле её притяжения. Спасибо ей за всё!
С теплым сердцем и светлой памятью.

Дмитрий Юрченко,
заведующий кафедрой немецкого языка Пятигорского государственного лингвистического университета,
член Совета "ПроПси".

С Герд-Рагной Блох Торсен я познакомился в первые минуты ее появления на Кавказе - в аэропорту Минеральных Вод. Было это в воскресенье, 2 июня 2002 года. Большая группа норвежских специалистов с труднопроизносимыми и слабо запоминающимися именами и фамилиями приехала из тогда еще таких далеких и чужих городов Осло и Ставангера для участия в первой конференции "Общество и психическое здоровье", которая проводилась в начале июня в Ставрополе. Никак не мог предположить, что с этого момента начинается новый этап в моей жизни.
Про себя я с первых минут отметил, что с этими иностранцами было довольно легко и просто, несмотря на то, что у нас на тот момент было так мало точек соприкосновения.
Вечером была очень веселая вечеринка в кафе "Подсолнух" в Ставрополе. Иностранцы оказались по духу несколько иными, чем те, с которыми приходилось иметь дело раньше, и это было крайне удивительно. Они были во многом похожи на нас. Что их отличало? Большая профессиональная и человеческая зрелость. И этому стоило поучиться. Думаю, так или иначе это отмечали для себя все. С того момента я полюбил ставропольские конференции, генератором идей и организующим началом которых являлась во многом Герд-Рагна Блох Торсен.
Герд-Рагна имела свойство с самых первых минут захватывать лидерство в любом вопросе и компании, причем делала она это очень мягко и органично. И буквально пару реплик спустя никто уже не сомневался, кто здесь главный, был готов пойти за ней и откликнуться на все ее идеи и предложения.
Она была очень деловой женщиной, и в то же время, естественной и искренней, мягкой и женственной - все это крайне в ней подкупало. С первых минут общения любой человек попадал под ее обаяние, которое распространялось на всех, несмотря на языковые барьеры. Она тонко разбиралась в людях и ценила их, очень четко могла определить потенциал каждого человека, разглядеть его сильные стороны, о которых он подчас сам даже не догадывался, и вселить в него силы и уверенность в успехе.
Эта женщина была очень дипломатична, умела уделить внимание буквально всем окружающим, знала и помнила, как кого зовут, живо интересовалась делами на работе, в семье, подмечала малейшие изменения и т.п. Все это было еще более удивительно, зная ее широчайший круг общения по всему миру, высокий профессиональный статус, множество проектов, в которых она была занята.

А порождать проекты у нее был настоящий талант. Она ими буквально фонтанировала. Без сомнения, у нее была очень легкая рука. В самой Герд-Рагне сочеталось начало дальновидного стратега и выдающегося организатора. Она могла совместить на первый взгляд несовместимые вещи, сделать их при этом как общественно полезными, так и коммерчески выгодными.
Именно те дела, которые были сделаны, начаты или инициированы Герд-Рагной и будут ей лучшей памятью. Памятью, которая будет долго жить среди тех людей, которые соприкоснулись с этим удивительным человеком. Думаю, что своей жизнью она дала многим из нас, знавших ее лично, очень хороший пример того, как можно наполнить смыслом мир вокруг себя.
Чему я научился у Герд-Рагны Блох Торсен? Многому. Но, прежде всего, она ярко показала, что можно с удовольствием оставаться долгое время в своей профессии, постоянно открывать в ней новые горизонты и делать полезной для людей.
Мне было интересно ее переводить и всегда очень приятно общаться. Общение и работа с этим удивительно ярким человеком стали бесценным опытом того, как нужно любить свою работу и относиться к людям.

Владимир Борисович Яровицкий,
доцент кафедры психиатрии Ставропольской государственной медицинской академии.

Жизнь нередко застает нас врасплох. Кажется, что мы всё успеем сделать потом, если не сегодня, то завтра, послезавтра - время подождет. Куда-то спешим, потом выясняется, что за суетой не успеваем, откладываем важное и необходимое.
Узнав о страшном известии - кончине норвежского доктора-психиатра Герд-Рагны Блох Торсен, долго не мог осознать глубину потери и для себя лично - уже не удастся дополнить радостно-интересные минуты человеческого и профессионального общения.
К сожалению, так сложилось, что я неоправданно мало лично общался с Герд-Рагной. Много слышал об интересных лекциях, супервизиях, но видел мало. Все как-то мешала занятость, не получалось, думал, успеется.
Вспоминается семинар, который проводил коллега из Санкт-Петербурга, а она присутствовала в качестве слушателя. Она держалась очень просто со всеми, запомнились ее естественность, открытость. Когда в перерыве нас представили друг другу, мы успели побеседовать всего пару минут, но живость эмоций, харизма её личности запомнились навсегда.
Ёще вспоминается комичный эпизод, произошедший во время "круглого стола" на конференции "Особенные дети" в мае 2006 года.
Одна из воспитателей детского дома, узнав, что конференция международная, принимают участие иностранцы, воскликнула "Как хочется пожать руку живому норвежцу". В эту секунду я смотрел на Герд-Рагну. Услышав перевод, она очень непосредственно рассмеялась, оглянулась на своих коллег, призывая их подняться и подойти, сама, улыбаясь, первая шагнула навстречу... Через
два месяца её не стало.

Татьяна Ярцева,
педагог-психолог Ставропольского краевого центра психолого-медико-социального сопровождения,
член Совета «ПроПси»

Первое, что вспоминается при имени Герд-Рагна, - это слова:
Живу, как хочу, -
светло и легко.
Живу, как лечу; -
Высоко, высоко…
Я зла не имею.
Я сердцу не лгу.
Живу, как умею.
Живу, как могу.
Живу, как лечу.
Умру, как споткнусь…
Земле прокричу:
«Я ливнем вернусь!»
(Р.Рождественский).

Свежестью, как от ливня, непременно летнего, и теплом наполнены встречи с ней и память о ней. Сильно удивил меня момент, когда мы были в Ставангере: она попросила, и для нее в выходной день открыли музей. В тот день Герд-Рагна буквально летела вперед, мы немного отставали, остановившись, она сказала: «Вот так всегда, я бегу вперед и думаю, что все движутся также. Потом оборачиваюсь, и вижу, что это не так, приходится возвращаться и идти вместе со всеми». Как много энергии было в ней и желания жить ежесекундно! Как много терпения, чтобы ждать, если кто-то не успевал. И как много искренности…
После конференции «Общество и психическое здоровье» (в мае 2006 года) мы вместе подводили итоги, и замечания ее были немногословные, но точные. Именно там обсуждался и казался таким реальным проект подготовки детских психоаналитических психотерапевтов. Мы буквально загорелись открывающейся перспективой. С ней было легко разрабатывать любые проекты «ПроПси».
Я всегда знала о своей активности, но не переставала удивляться: откуда она на все берет силы? Может, в своей семье, своем доме… Там, в Норвегии, находясь у нее в гостях, мне сначала показалось, что в доме слишком много разных вещей и вещичек, особенно картин, фотографий, свечей, потом стало понятно, что в нем все на своем месте, и очень тепло и уютно. Она могла создавать тепло, дарить его и получать. В памяти останется много ярких моментов, связанных с ней.

Еще статьи...

Северное сияние на юге России*

Страница 4 из 5